Фото: пресс-служба
— Последние годы были весьма успешными для страхового рынка. Каковы результаты прошлого года в этом сегменте?
— Весь 2024 год мы видели постепенное улучшение и повышение темпов роста рынка инвестиционно-накопительного страхования жизни, и четвертый квартал стал самым выдающимся: по данным Всероссийского союза страховщиков (ВСС), собрано больше 800 млрд руб. премий, что эквивалентно объемам за 2022 и 2023 годы, вместе взятые. То есть все ожидания рынка и экспертов оказались очень консервативными и скромными по сравнению с результатами. За 2024 год суммарные премии страховщиков жизни достигли 2,1 трлн руб.
— Какой сегмент вырвался вперед?
— Лидером стало накопительное страхование жизни: рост премий здесь в 2024 году, по данным ВСС, показал рекордные 310% — с 352 млрд до 1,4 трлн руб. Сборы по инвестиционному страхованию жизни также выросли — с 208 млрд до 502 млрд руб., то есть на 141%.
— Чем вы объясните такой впечатляющий рост?
— Есть несколько факторов, способствовавших такому росту. Очевидный — это увеличение сегмента краткосрочных продуктов сроком до года почти в шесть раз. Причиной стали высокие ставки по коротким программам в ожидании повышения ключевой ставки, что стимулировало клиентов размещать средства на срок до года. Второй тренд — это фокус на программы с гарантированной доходностью: по своему портфелю мы видим рост в 6,3 раза, до 52,3 млрд руб. Третий фактор — возможность зафиксировать доход исходя из текущего высокого уровня процентных ставок на длительный период, до пяти лет. При этом средний срок таких финансовых инструментов в нашем портфеле уже превысил пять лет и постепенно продолжает расти. По этому показателю мы входим в тройку лидеров рынка. И, конечно, ценность страхового наполнения, которое предполагает некие гарантии в случае экстренных событий. У клиентов с крупными чеками мы видим спрос на продукты с комфортной передачей и управлением капитала на длинных сроках — семь-десять лет. Продукт страхования жизни — очень подходящий в данном случае инструмент.
— Каков объем резервов по страхованию жизни на сегодня?
— Рынок достаточно долгое время держался у цифры 1,5 трлн руб. А в 2024 году, по оценкам ВСС, сделал рывок до 2 трлн руб., то есть плюс 45% к предыдущему году. По данным Банка России и расчетам СК «Росгосстрах Жизнь», с точки зрения прироста по этому показателю мы быстрее всех наших прямых конкурентов: ПИФы (в основном денежного рынка) выросли на 41%, замещающие облигации — на 29%.
Из этого я делаю вывод, что страхование жизни вернулось к справедливому уровню по отношению к депозитной базе (примерно 3,5%), у которого мы были в 2020–2021 годах. Эта цифра очищена от эффекта коротких программ, большинство из которых закрылись до 31 декабря минувшего года.
— Экономике нужны длинные деньги. Как вы оцените перспективы страхования жизни в этом направлении?
— По сути, страховщики жизни исторически умеют привлекать длинные деньги и уже сейчас делают это в тех объемах, которые нужны государству. Рост в страховании жизни по программам от года и выше, то есть по средне- и долгосрочным продуктам, составил около 160% год к году, более чем на 700 млрд руб. (по нашим оценкам на основе данных Банка России).
Думаю, что страховщики жизни остаются лучшими на рынке с точки зрения привлечения длинных денег населения. Я говорю о договорах сроком на три, пять и более лет. Так, по первой категории в прошлом году собрано около 1 трлн руб., а объем премий по договорам сроком пять и более лет, по нашим оценкам, составил примерно 190 млрд руб. Это ненамного меньше объема средств, привлеченных в программу долгосрочных сбережений (ПДС) — 216 млрд руб. (по оценкам Минфина и ЦБ РФ), которая предполагает государственное софинансирование и активно продвигалась в минувшем году.
Отрасль также близка к консенсусу с Банком России и Министерством финансов в том, что страхование жизни может стать фабрикой, которая выпускает ПДС, фокусируясь исключительно на новых деньгах. Думаю, это будет весомый вклад в решение общегосударственных задач.
— Как скажется на рынке отмена с 1 января налоговых льгот при получении потребителями выплат по договорам страхования жизни?
— Лучше, чем мы изначально ожидали. Расскажу на примере нашей компании. Мы осознанно не работали в прошлом году в сегменте коротких программ, которые завершались до конца 2024 года, когда льгота еще действовала. Срок всех наших продуктов переходил через пороговую дату. Тем не менее наши сборы по целевым инвестиционно-накопительным договорам выросли в 1,7 раза, как и весь рынок в этом сегменте. В то же время мы продолжали конструктивный диалог с Министерством финансов. Ожидаем, что в том или ином виде льгота вернется в первом полугодии, скорее всего, для долгосрочных продуктов — от пяти лет. Есть основание говорить, что взаимопонимание достигнуто.
— Как клиенты воспринимают такой непривычный для нашего рынка продукт, как страхование ренты, когда ключевым является условие дожития до определенного возраста?
— Это очень подходящий способ передачи капитала детям, обеспечения их старта во взрослой жизни. Он работает следующим образом: инвестируется определенная сумма, а через какое-то время ребенок получает своего рода «стипендию», которая позволяет ему оплачивать обучение, аренду квартиры и так далее. Спрос здесь растущий, этот инструмент сейчас можно назвать одним из самых правильных в ожидании снижения процентных ставок. Именно сейчас нужно фиксировать высокую ставку на долгую перспективу. Есть у нас и «обратная» история, которая пользуется высоким спросом. Это накопительное страхование жизни. Концепция та же — фиксация высокой процентной ставки, но оплата в рассрочку с целью накопления какой-то значимой суммы. Это долгосрочный инструмент с самым высоким темпом роста, о чем свидетельствуют данные ВСС, которые я привел в начале.
Еще одно важное направление — это семейный инструмент сбережений. Сейчас мы находимся в диалоге с Минфином на тему того, какой вклад в него могли бы внести страховщики жизни. Как правило, в пользу ребенка готовы создавать накопления не только родители, но и бабушки, дедушки и другие родственники. Дети — это основа семейных ценностей. В эту идею логично встраивается и софинансирование со стороны государства, и новая возможность для рационального использования материнского капитала.
— Сейчас активно формируется новый рынок — сфера ухода за больными, немощными, детьми — и все, что с этим связано. Именно как индустрии, бизнеса, приносящего доход. Какое место здесь отводится страхованию?
— Если подходить к этому вопросу масштабно и оценивать всю потребность в этой крайне важной услуге, то, по сути, по объему это второй рынок страхования жизни — в перспективе это те же триллионы резервов. Программа долговременного ухода реализуется на федеральном уровне в рамках национальных проектов. В бюджет 2025 года на нее заложено около 20 млрд руб. (для сравнения: в прошлом году — 11,8 млрд). Средства, выделенные на 2025 год, смогут покрыть потребности почти 170 тыс. человек. В то время как наши опросы показывают, что в таком уходе, когда, например, нет возможности самостоятельно приготовить еду, принять душ или навести порядок, нуждаются приблизительно 4 млн человек.
Мы сейчас уделяем большое внимание данному направлению. Планируем реализовать в этом году пилотную программу на локальном уровне — скажем, на каком-либо предприятии — и потом поделиться с рынком результатами. Услуга крайне востребована во многих регионах, средства, выделенные государством по этому направлению, практически полностью выбираются.
Одновременно мы разработали коробочную программу для сотрудников компаний. Стоимость такой «коробки» для предприятия со средним возрастом работающих 40 лет и численностью хотя бы несколько сотен человек может составить всего 1000 руб. за сотрудника. При этом компания может быть спокойна, что в случае нештатной ситуации с сотрудником ему будет оказан нужный уход.
— Какие предпосылки должны сформироваться, чтобы возник импульс к развитию страхования критических заболеваний?
— Я считаю, что все предпосылки уже сейчас есть, и мы чувствуем рост спроса на этот продукт, прежде всего со стороны работодателей. Поскольку мы находимся в ситуации достаточно низкой безработицы и дефицита кадров одновременно, то обычное ДМС уже не представляет собой конкурентное преимущество работодателя. Страхование от критических заболеваний сейчас начинают запускать многие компании России.
В 2023 году, по данным Минздрава, почти у 700 тыс. человек были диагностированы онкологические заболевания. И, к сожалению, мы видим, что в их числе все больше молодых: почти 10% приходится на людей моложе 45 лет. Именно поэтому программы страхования критических заболеваний — прекрасное дополнение и расширение для классической ДМС-программы, которая, как правило, исключает такие тяжелые диагнозы, как онкология. И мы видим, что все больше компаний заинтересовано в таком покрытии для сотрудников.
Сочетание этих факторов создает условия для того, чтобы страхование критических заболеваний стало не только финансово выгодным направлением, но и социально значимым инструментом защиты здоровья и благополучия населения. Существует миф, что страхование от критических заболеваний — это очень дорого, хотя средняя стоимость такого полиса — 6–10 тыс. руб. в год. То есть около 1 тыс. руб. в месяц или даже меньше, а покрытие, как правило, от 6–8 млн руб. в год. За эти деньги застрахованный может получить и денежную выплату, и комплекс медицинских услуг, включающих современные дорогостоящие методы консервативного и оперативного лечения в России или за рубежом.
Страхование жизни — это как каско для себя. Мы уже приучились страховать свою машину, а страхования себя по гораздо меньшему тарифу от гораздо более важной и насущной проблемы — такого пока нет в нашем ДНК. Но я надеюсь, что в ближайшие годы это изменится.
— Каковы ожидания по развитию рынка на текущий год?
— Базовый сценарий, по моему мнению, таков: рынок останется на том же уровне, полагаю, что по итогам года выйдем на те же 2 трлн руб. сборов. Резервы — один из самых важных финансовых показателей, обеспечивающий исполнение обязательств перед клиентами, — вырастут на 10%. Но при следующих условиях. На фоне возможного улучшения геополитической ситуации и движения ставок вниз мы, очевидно, потеряем существенную часть «короткого» сегмента. Просадка может составить 500 млрд руб., а снижение доли — с 40% в 2024 году до 15% в этом. Новым стимулом для страховщиков жизни может стать включение их в привлечение средств в ПДС, так как они исторически умеют покрывать похожие риски в сочетании с привлекательной доходностью. А также определенность в отношении возвращения налоговой льготы для договоров страхования жизни.
Новый качественный скачок рынка мы ожидаем в 2026 году. Важную роль сыграет и повышение финансовой и страховой грамотности населения.